Патрофикация

ПАТРОФИКАЦИЯ, или отцетворение — терминологический неологизм, введенный Ф. для определения задачи воскрешения умерших родителей, как антитезы поколенческому сыновнему вытеснению отцов из жизни, забвению сынами отечества и их сиротству. В результате исполняемой в ходе общего дела П. проективно осуществляется воскрешение мертвых отцов возвратившимися к их праху бывшими блудными сынами «для обращения всех бездушных миров вселенной в управляемые разумом воскрешенных поколений» (IV, 182), во всей исторической полноте восстанавливается отечество, преодолевается сиротство сынов. В системном значении, П. — многовекторный способ активного преодоления неродственности в несовершеннолетнем обществе, и шире, — неродственного состояния мира.

Императивным условием П. является братотворение, т. е. достижение братского состояния сынов, чтущих своих умерших отцов, признающих свое родство по общим для всех них праотцам, и принимающих на себя долг их возвращения к новой жизни — пакибытию. Собственно, П. определяется Ф. именно как «братотворение для отцетворения» (II, 297). В более общей постановке, П. — воссозидание мира таким, «каким он должен быть для нравственного чувства и долга сынов умерших отцов» (III, 293). Т. о., П. — категория, прежде всего, нравственная; воскрешение отцов — требование супраморалистическое: «только отрицание сыновства, непризнание отечества… освобождает человека от патрофикации» (II, 299).

Обоснованием супраморализма, требующего «действительной Патрофикации, т. е. объединения распадшихся миров» (III, 326), должна служить единая и всеобщая наука, способная, по замыслу Ф., к объединению научного знания с искусством и религией «в деле отеческом» (II, 297). При этом сами науки должны осуществить великий синтез знаний, к-рый мыслителю представлялся возможным в расширенных границах астрономии, как «самое простое, естественное» (I, 43) соединение всех наук. Такой познавательный сплав в астрономии, становящийся методологическим фундаментом школы братотворения и отцетворения, исследовательским центром «музея-храма всех предков», предполагает организацию «всенаучного» съезда, его слияние со «всехудожественным» съездом, соединяющим все виды искусств, и вселенским собором (II, 297).

В астрономическом аспекте, Ф. определяет два вида мировоззрения и искусства: «птолемеевское» и «коперниканское». В идеологическом поле птолемеевского мировоззрения, по мнению мыслителя, возможна лишь воображаемая, ограничивающаяся только мыслью П. — мифическая, «мнимая патрофикация неба», т. е. образное «население неба умершими отцами» (Там же. С. 299). В таком случае птоломеевское искусство есть лишь «изображение воскрешения» (III, 353). Все это формы кажущегося, мнимого воскрешения. Способы предварительной, мифической, т. е. недействительной П. — «патрофикации неба» — Ф. усматривает в древних религиозных представлениях и анимистических верованиях, в погребальных обрядах, в художественных образах, возносящих отошедших отцов на небо и оживотворяющих их душами небесные тела, в актах «начального искусства» (напр., воскрешение в виде памятников умершим) и произведениях «народной и ненародной поэзии» (II, 202).

Коперниканское мировоззрение и искусство открывает возможность действительного отцетворения, имманентного воскрешения отцов и регуляции «всех миров всеми воскрешенными поколениями» (I, 43). Такая П. уже не будет ограничиваться «чистым» мышлением, она выйдет из области теоретических построений и станет «представлением, которое должно быть осуществлено» (II, 299), т. е. проектом: П. «должна быть не мыслью, а делом, воскрешением живущими всех умерших поколений для оживления, одухотворения ими всей бездушной вселенной, для управления всемирною, слепою силою падения или разрушения» (Там же. С. 310). Такое «коперниканское действие» (IV, 182), в понимании Ф., и есть подлинная, а не воображаемая П.; истинное, а не ложное воскрешение; персонификация делом, а не мыслью.

Коперниканское мировоззрение связано с необходимостью фактического подтверждения научной истинности системы Н. Коперника: чтобы быть доказанной, она должна «быть не представлением, не видением издали», а актуальной возможностью «сделать доступным и осязанию, и управлению, чрез действительную патрофикацию, все миры вселенной» (III, 353). Требование «осязательного доказательства» предполагает, по проекту Ф., выработку способности человеческого существа «жить и вне земли, во всей вселенной» — той способности, к-рая создает возможность «не только посетить, но и населить все миры вселенной», что достижимо лишь при условии «действительной патрофикации, т. е. регуляции всех миров чрез не рожденные уже, а воссозданные прошедшие поколения». Тогда, по убеждению Ф., и «иллюзия поэтов, олицетворявшая или отцетворявшая миры, станет истиною» (II, 202). Вне регуляции, без действительной П. мировоззренческая система Коперника остается лишь теоретическим представлением, к-рое наука не в состоянии эмпирически удостоверить.

Т. о., решение задачи всеобщего воскрешения прошедших поколений, т. е. патрофикация как «позитивное воссозидание и оживление» отцов» (III, 292), достигается в ходе регуляции, составляющей содержание общего дела. В творческой перспективе «великой будущности», возвращающей прошлому статус актуального бытия, образы и мечты «народной, мифической патрофикации неба» (II, 95) становятся проектом цельнонаучной, действительной П. космоса во всем многообразии его миров, в совокупности к-рых, по философскому завещанию Ф., «мы увидим совокупность всех прошедших поколений» (Там же. С. 202). Осуществленная П. открывается как «всеобщее свидание» (Там же) — встреча телесно персонифицированных, явленных во плоти предков и их потомков всех прошедших поколений человечества в совместном предприятии всемирной регуляции, превращение последовательных поколений в сосуществующие в сообща преображаемом пространстве-времени вселенной. Отречение от долга патрофикации, отказ от дела воскрешения будет иметь катастрофические социально-исторические последствия для рода людского: глобальную инфернацию бытия, эсхатологию с безнадёжной апокалиптической фабулой, в к-рой человечеству останется «самое последнее и величайшее зло — погрузиться в нирвану, произведение злой нетовщины» (I, 404) — таково предостережение Ф.

А.А. Оносов