Санитарный вопрос
САНИТАРНЫЙ ВОПРОС — один из фундаментальных вопросов, выдвинутых философией общего дела, содержанием к-рого является активное здраво- и жизнеохранение человечества, обеспечение безусловной жизнеспособности человеческого организма. В определении Ф. это «восстановление здоровья телесного и душевного всего рода человеческого, освобождение от болезней не только хронических и эпидемических, но и от наследственных, органических пороков» (II, 311). С. В. обозначает одно из главных направлений регуляции природы, включающее в себя победу над всеми болезнями, как соматическими, так и психическими; выявление и устранение генетических сбоев и вызванных ими заболеваний; исправление природных органических дефектов человеческого тела, врожденных и полученных увечий и другие формы жизнеобеспечения для поддержания актуального состояния жизни человека.
С. В. как задача спасения от «моровых язв», болезней и смерти, удержания и восстановления жизни человека, входит в «вопрос о смерти и жизни» (I, 391), требующий управления природой, «извне и внутри нас действующей» (I, 250). Закономерным следствием зависимости человека от «слепой силы природы», подчинения ей, является смерть, одна из причин к-рой — болезнь, «в смысле менее или более вредного, смертоносного влияния природы» (I, 250). К такому влиянию Ф. относит и болезнетворные, опасные для жизни проявления самой смерти. В статье «Санитарный вопрос» (II, 310–312), комментируя и интерпретируя содержание некоторых глав священной книги зороастризма «Авесты», относящихся к смерти и погребению умерших, Ф. отмечает факты смертоносного воздействия уже мертвых на еще живых, вызванного распространением и губительным действием заразных микробов, как результата гниения и разложения мертвых тел, выходом в атмосферу трупных газов, миазмов и т.п. явлениями. С учетом этих процессов С. В. может быть переформулирован как гигиенический, «как преимущественно вопрос о погребении» (I, 257).
Исследуя логические связи явлений, Ф. приходит к выводу, что коренной причиной болезней является наследственно транслируемый в поколениях грех, обусловленный как самой человеческой природой, так и бездеятельным отношением к ее несовершенному состоянию, бессилием по отношению к очевидному злу ее законов. Сама смерть у Ф. — передающийся по наследству всеобщий органический порок и уродство, самая глубинная врожденная эпидемическая болезнь. Следствием такого родового порядка, т.е. закономерным результатом болезни и неизбежно сопровождающей ее смерти, становится разрушение родства, разрыв поколений отцов и сынов и отчужденность между сынами — неродственность в ее социальном выражении. Поэтому, «вопрос санитарный есть вопрос нравственный и религиозный, притом христиански-религиозный» (II, 311).
Радикальное, имеющее принципиальное значение, решение С. В. заключается «в возвращении разложенных частиц тем существам, коим они первоначально принадлежали» (I, 250). Т. о., действительное решение С. В. достигается в общем деле выработкой у человека способности самостоятельно, без какого-либо посредничества получать вещества и ткани, необходимые для строительства и жизнедеятельности человеческого организма. Для обеспечения состояния актуального жизненного тонуса организма человек должен овладеть техникой естественного тканетворения и органотворения, телостроения в целом. В предельном понимании решение С. В. заключается в выработке свойства полноорганности человека, позволяющего ему создавать и воссоздавать организм, при необходимости осуществлять функциональную и морфологическую коррекцию тела и его органов для органического воплощения его безусловной жизнеспособности.
Детализируя С. В. в гендерном аспекте, Ф. считал его решение преимущественно женским делом — женщина может быть более внимательной к малейшим появлениями признаков жизни в умершем, сможет лучше «наблюдать за молекулярным строением вещественной оболочки человека» (I, 290). В другом же вопросе — продовольственном — первенство принадлежит мужчинам, поскольку решение этого вопроса требует подвига и стойкости к неизбежным неудачам. В смысловом сопряжении с продовольственным вопросом С. В. образует логически сдвоенный «санитарно-продовольственный вопрос» (продовольственно-санитарный), задающий главное проблемное измерение супраморализма. Важность санитарно-продовольственного вопроса Ф. определяет тем, что он является составной частью, началом более общего и значимого вопроса — вопроса о возвращении жизни умершим, их воскрешении. В проективной логике, совместное разрешение этих двух основных вопросов — продовольственного и санитарного — приводит к всеобщему воскрешению, служит его необходимым звеном. Решение ключевого санитарно-продовольственного вопроса составляет мировое дело, пренебрежение к-рым приведет к бедствиям человечества. В развернутом содержании санитарно-продовольственный вопрос есть вопрос «об объединении всех в труде познания слепой силы природы, носящей в себе голод, язву и смерть, в труде познавания природы» (III, 19), это вопрос об объединении для всеобщего спасения — преодоления смерти и воскресения. Взаимосвязь фундаментальных вопросов философии общего дела выражена названием статьи Ф.: «Пока будет смерть, будет и голод, будут и болезни; и наоборот: пока будут болезни и голод, будет и смерть» (II, 257).
В постановке Ф., С. В., как и продовольственный — вопрос не общественный, а природный, «натуральный» — его актуальность связана с природным, а не социальным злом, а значит и решение «вопроса о болезни» может быть достигнуто только естественными методами: путем регуляции тех природных стихий и явлений, к-рые определяют порядок существования. Это абсолютное решение вырабатывается в смыслосодержательном контексте «вопроса о смерти и жизни», носит натуральный характер и потому не имеет внутренних противоречий, в отличие от паллиативного решения гигиенического вопроса как социального. Ф. категорически отрицал возможность решения С. В. социально-экономическими методами в контексте «вопроса о бедности и богатстве».
Средствами разрешения С. В., по Ф., должно служить активное естествознание, выражающее свою действенность в виде регуляции природной стихии. Для этого обществу необходимо пересмотреть существующую систему ценностей, городская цивилизация должна «возвратиться к сельской жизни и земледелию» (I, 244) — только тогда С. В. будет осознан во всей его реальной глубине и станет главным делом. «Город игнорирует зависимость человека от природы»; в санитарном отношении «города производят только гниль… Города производят фауну вибрионов, бактерий и т. п.» (I, 251–252). Оторванный от естественной земледельческой культуры и занятый торгово-промышленным делом, мануфактурной фабрикацией игрушек, человек вместо безусловного обеспечения своего существования беспокоится о нуждах искусственных, отдает предпочтение роскоши и наслаждениям, не имеющим действительного отношения к объективным потребностям жизни, к истинным ценностям бытия человека. Такое противоречие, «крайнее уклонение от гигиенически-продовольственной цели» и «развитие антигигиенического быта» (I, 267), вызывает у Ф. жесткую критику современного промышленного уклада общества с позиций актуальных задач общего дела.
Развивая логику супраморалистического учения, Ф. приходит к необходимости замены социального вопроса о бедности и богатстве (искусственном пауперизме) натуральным вопросом о смерти и жизни (естественном пауперизме). Первый есть вопрос «лишь о мануфактурных игрушках и забавах», второй — «о насущном и необходимо нужном» (I, 390) и в такой смысловой фокусировке выражает суть санитарно-продовольственного вопрос и задачи всеобщего возвращения жизни. Не отрицая научных и технических достижений цивилизации, признавая значение промышленности в развитии общества, Ф. утверждает, что торгово-мануфактурная промышленность не только не ставит задачу действительного решения санитарно-продовольственного вопроса, но действует «прямо в противоположном разрешению этого вопроса смысле», антигигиенически, она есть обращение живого в мертвое» (I, 264). Земледелие же, напротив, обращает (пока проективно) все науки и технические достижения в искусство гарантированного обеспечения существования человечества и совершенного избавления от болезней, направляет «сельскую, крестьянскую науку» в русло общепланетной регуляции природными процессами. В такой постановке сам С. В. становится частью общечеловеческого священного дела литургии, в к-рой каждый имеет «свое тягло и подушную повинность… или долг воскрешения» (I, 269). В максимально обобщенном представлении санитарно-продовольственный вопрос в учении Ф. предстает как «сама христианская, или крестьянская, религия» (III, 19), а сотрудничество в его решении обретает смысл службы во внехрамовой литургии, «приготовляющей трапезу всем (вопрос продовольственный) для исцеления души и тела всех (вопрос санитарный)» (I, 265), примиряя, сближая и объединяя в общем христианском деле все народы, обращая неверных в верных, устраняя всякие поводы для вражды и саму возможность войн между живущими и подвигая совершеннолетнее общество на исполнение долга воскрешения умерших. Через окончательное и полное решение санитарно-продовольственного вопроса, восходящее в своем результате до воскрешения, свершается мировое объединение религий. Т. о., к участию в решении санитарного (санитарно-продовольственного) вопроса призваны все, без исключений по каким-либо признакам.
На решение С. В., как и продовольственного вопроса, по убеждению Ф., должен быть мобилизован «земледельческий класс», поскольку именно земледелие, «обращающее гниль в растительное и животное вещество», служит «естественным гигиеническим средством» (I, 267). В обязанности же интеллигенции, призванной стать в общем деле служилым сословием наравне с другими, входит «труд и подвиг» разносторонних научно-практических исследований для выработки прикладного знания, необходимого для решения С. В., а также руководство и наставничество в деле регуляции, к-рая, синтезируя решения частных вопросов — продовольственного и санитарного, — позволит решить более общий вопрос о всеобщем воскрешении. В таком научно-познавательном и научно-деятельном синтезе «все виды знания получат священное значение и участие в деле всеобщего воскрешения, в деле литургии» (I, 260). В статье «О задачах конференции о разоружении» Ф. предложил возможную организационную форму всеобщего призыва на общее дело регуляции природы: это «воинская повинность», понимаемая как обязанность испытания новых видов вооружения не в военных целях, не на истребление себе подобных, а для сознательного управления природой, «носящей, по слепоте своей, смерть» (II, 292), путем «обращения орудий истребления в орудия спасения от голода и язв (II, 258). Исполнение творческого долга регуляции требует обязательного, тоже всеобщего образования. В специальной заметке, поводом для к-рой послужила статья В.А. Кожевникова «Из путевых впечатлений по Востоку. 1. Св. София. 2. Цареградский музей» («Русский вестник», 1898, №№ 9, 10) Ф., комментируя идею Кожевникова создания «Международного Восточного музея», раскрывает свое представление-проект Цареградского всенаучного Музея, в состав к-рого, по замыслу Ф., должен войти «Музей регуляции внешней, санитарно-продовольственного вопроса» (III, 220), способствующий изучению умерщвляющей силы природы для обращения ее в оживляющую и таким образом служащий целям просвещения в деле регуляции. Для всестороннего изучения санитарно-продовольственного вопроса Ф. предлагал учреждение и регулярное проведение съезда естествоиспытателей и врачей, соединенного с другим — историко-археологическим — съездом в один, совмещающий все отрасли знания, съезд. Руководство этим съездом, по мысли Ф., должно было бы принять на себя самодержавие, осуществляя тем самым полное и истинное знание и руководство народом (II, 34).
Обеспечить прочное существование человечества в смысле С. В. и продовольственного вопроса, по убеждению Ф., невозможно, оставаясь геостационарным, земным обществом, не имеющим выход в космос. «Вопрос об эпидемиях, как и о голоде, выводит нас за пределы земного шара; труд человеческий не должен ограничиваться пределами земли» (I, 250). Действительное решение санитарно-продовольственного вопроса, с необходимостью, предполагает выход человечества за пределы ограниченной Земли, представляющей обособленную часть мироздания, и тотальный охват всеобщим регулятивным делом — вселенской литургией — всей реальности космоса, преображение последнего и заселение его поколениями воскрешенных отцов, что и является смысловым супремумом общего дела.
С. В. обнаруживает глобально-экологический характер: в своем решении он направлен на всю планету, охватывая геологические и метеорические процессы, биосферу Земли, включает задачу ассенизации (вопрос о способах погребения) и оздоровления природной среды жизни. Полное решение С. В. в его планетарно-экологическом аспекте может занять, по предположению Ф., несколько веков.
