Пятидесятница
ПЯТИДЕСЯТНИЦА.Для религиозной философии вообще и для Ф. в частности характерно использование такой разновидности семантического терминообразования, как терминологизация, внешним мотиватором к-рой служит теологический термин (или термин православия). Мотиваторами семантического терминообразования у Ф. являются: Антипасха, Пасха, Пятидесятница, Рождество, литургия, Крещение, преображение и некоторые другие. Большинство теотерминов используются в двух функциях: со специализацией значения (переосмысление) и без нее (привлечение, т. е. перенос термина из одной терминосистемы в другую без изменения объема понятия).
Особенность философской концептосферы Ф. состоит в одновременной лексической экспликации нескольких концептов: универсального христианского концепта Пятидесятница, исторический слой которого отражается в Новом Завете, национально-культурного, православного (Святая Троица) и авторского: Пятидесятница как объединение людей в общем деле воскрешения, в крестовом братстве и в языке.
Привлеченный термин Пятидесятница отражает семантическое пространство христианской концептосферы: это номинация одного из двунадесятых православных праздников, регулирующих календарное время (день Святой Троицы, или Троица), который празднуется на пятидесятый день после Пасхи. Теотермин напрямую соотносится с сюжетом «Деяний святых апостолов», входящих в Новый Завет. Сюжет, описанный в «Деяниях», входит в особый текст культуры. Второе значение термина образовано метонимически: пятьдесят дней от дня Пасхи до праздника Святой Троицы.
Библейский сюжет воспроизводится Ф. через его основные составляющие, представленные в виде динамического фрейма: сошествие Св. Духа, раздача огненных языков, разделение языков. В философском тексте вербализуется информация, подвергшаяся когнитивной обработке: элементы исходного фрейма заменяются новыми. Голубь («символ любви и согласия») меняется на образ «дочери человеческой», воплощающей «замену рождения воскрешением»; «огненные языки» — на «регулятор или громопровод». Взаимодействие разных фреймовых структур порождает когнитивную метафору, символом которой (компонентом семантики, связывающий метафорическое значение с исходным) является соединение. Новое понятие (пятидесятница как объединение людей в деле воскрешения) трансформирует семантический континуум христианской концептосферы: формируется новое знание о Боге и человеке и новый ритуал. Одним из способов концептуализации действительности и репрезентации нового знания у Ф. является когнитивная метафора, которая, в отличие от образной, позволяет через сравнение с хорошо известным высветить существенные признаки специального понятия. Метафоричность и использование образных средств являются свойствами поэтики Ф., проецирующимися на его философское терминотворчество: при помощи метафорического переноса создается новое понятие.
Символ метафоры включает множество сем, основанных на ассоциативных признаках, что позволяет автору включить в понятие «пятидесятница» разнородные и многоаспектные смысловые составляющие: регуляция, обличение розни, совершеннолетие, «новые Вавилоны» (новые цивилизации), замена деторождения воскрешением и др.
На базе теотермина образуется авторский философский термин: вербализующая философский концепт единица метаязыка, значение которой определяется только в составе философской терминосистемы конкретного автора, или авторской терминосистемы. Когнитивная значимость термина определяется сложностью и многокачественностью стоящего за ним объекта; когнитивно значимые термины вступают в процессы терминологической деривации, отражающие непрестанное движение философской мысли. Созданный на основе метафорического переосмысления авторский термин пятидесятница включается автором в следующий этап философского терминообразования, ведущим механизмом которого является синтаксический способ.
Теологический термин Пятидесятница является мотиватором семантического и семантико-синтаксического терминообразования, в результате которого образованы авторские термины пятидесятница, этнографическая пятидесятница и лингвистическая (филологическая) пятидесятница, объединенные общим сигнификативным компонентом «соединение». Экстралингвистически содержательная вариантность термина пятидесятница обусловлена движением философской мысли и вектором духовного развития, лингвистически — перегруппировкой и добавлением понятийных слотов в фреймовую структуру теологического термина. В процессе транстерминологизации теологического термина произошло усложнение его семантической структуры, обусловленное добавлением понятийного слота «объединение человечества в общем деле — в регуляции природы». Например: «В празднике Пятидесятницы вспоминаем начало нового объединения... <...> мы вспоминаем начало нового объединения, ожидаем, желаем соединения всех в труде познания слепой силы, носящей в себе голод, язвы и смерть...» (I, 131).
Сочетание процессов лексико-семантического и синтаксического терминообразования привело к появлению термина-словосочетания «этнографическая пятидесятница» (со строчной буквы), широкий смысл которого заключается в обозначении духовного родства, крестового братства, о котором Ф. пишет: «При заключении крестового братства принадлежащие к различным племенам будут меняться своими образками, и каждый крестовый брат будет, таким образом, носить образок с изображением не того племени, к которому принадлежит сам, а того, к которому принадлежит его крестовый брат» (III, 466).
Термин «лингвистическая (вариант: филологическая) пятидесятница» (со строчной буквы) образуется сочетанием аналогичных механизмов терминообразования, что и предыдущий, и обозначает будущее объединение человечества в одном «всемирном, всенародном, всеязыческом, христианском» языке, который должен быть «результатом сравнительного языкознания». «Пятидесятница, после которой началось собирание, т. е. первая часть литургии, есть праздник лингвистики; но то, что совершилось тогда чудом, теперь должно совершиться трудом» (I, 234). Первым этапом объединения людей в новом, созданном на основе исторических корней «всемирном, всенародном» языке Ф. считал собрание, или собор лингвистов всего мира.
Особую роль в развертывании концептуальной структуры новой терминологической парадигмы играет статья «Роспись наружных стен храма во имя двух ревностных чтителей живоначальной троицы греческого и русского, – при котором находится музей или библиотека». В этом тексте представлен редкий для философского текста и характерный именно для Ф. способ репрезентации концепта: «мыслительные картинки», или репрезентации, которые отражают в сознании носителей языка основные предметные характеристики объекта (цвет, объем, конфигурацию и т. д.). Тип репрезентации знания обусловлен особой темой статьи: это развернутое описание внешней росписи храма с указанием местоположения и детализацией объектов они не реальны, т. е. являются подлинными «мыслительными картинками», например: «На самой же картине исполнения Первосвященнической молитвы, на наружной стороне храма, каждый отрок и отроковица одного племени будут представлены носящими на себе образки с изображением типов всех других племен в знамение примирения и любви к ним. <…> Это и есть этнографическая пятидесятница. По другую сторону дверей будет изображена лингвистическая пятидесятница: взрослые представители различных языков (народов) будут изображены каждый со свитком письма. <…> Словом, изображение должно согласоваться с наиболее принятою классификациею языков» (III, 466). Ядро лексической структуры описания составляет предметная лексика, распределенная по текстовым тематическим полям: элементы архитектуры (фронтон, двери, арка, глава, наружная сторона, стены, архитектурный декор); город (фабрика, магазин, вывески изделий, шахта, фабричная труба, университеты, музеи, потухшая труба, закрытые магазины); письменность (книга, свиток, азбука). В описании наружной росписи прилагательные с семантикой цвета, конкретизирующие значения существительных, употребляются преимущественно в прямом значении: красные ноги (апостолов), голубое небо, книга в золотом окладе.
Лексема «книга» играет ключевую роль в репрезентации авторского концепта «лингвистическая / филологическая пятидесятница»: на это указывают многочисленные образные контексты, напр.: «Книга в лучезарном сиянии на троне есть апофеоза просвещения. Голубь с масличною ветвью указывает на примиряющее сословия и народы просвещение в противоположность нынешнему образованию, вносящему вражду. Едина книга вместо многих, составляющих библиотеку, указывает на единомыслие и вместе и единодушие» (III, 714).
Концепт «новой пятидесятницы» включает в себя элементы «старого знания», представленные элементами христианского текста культуры. В федоровском описании это, например, канонические изображения богословов: Иоанна, Григория, Феофила, Митрофана, Иоанна Дамаскина («Это отцы нераздельной еще церкви» (III, 461)). Эти образы также являются мотиваторами переосмысления исходного концепта: от старой нераздельной церкви — к новому нераздельному человечеству, к пятидесятнице в федоровской картине мира. На связь концепта с библейской и мировой историей в текстах Ф. указывают и элементы христианского культурного кода (например, сюжет о схождении Святого духа, Вавилон, ветхозаветный праздник Кущей). На базе традиционного элемента христианской концептосферы в философской концептосфере Ф. возникает новый многомерный концепт «пятидесятница», репрезентируемый при помощи когнитивной метафоры, фрейма и мыслительных картинок и обозначаемый тремя авторскими философскими терминами: пятидесятница, лингвистическая (филологическая) пятидесятница и этнографическая пятидесятница.
Лит.: Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической системе языка. Воронеж, 1996. Голованова Е.И. Введение в когнитивное терминоведение. М., 2011; Козловская Н.В. Русская философская терминология конца XIX – начала ХХ в.: Монография. СПб., 2017; Семенова 2004.
