Федоров в Польше
Содержание
Первые упоминания и труды
Изучение философии Ф. в Польше началось довольно поздно. Первым упомянул его имя философ Мариан Здзеховский в кн. «Русские влияния на польскую душу», изданной в 1920 г. После второй мировой войны о Ф. впервые написал в вышедшем в 1973 г. фундаментальном труде «История русской мысли от просвещения до марксизма» всемирно известный историк русской мысли Анджей Валицкий. Он посвятил Ф. только две краткие страницы, касаясь его проекта в контексте влияния на В.С. Соловьева. Валицкий оценил Ф. критически: «Федоров был странным мыслителем, при жизни малоизвестным — значение, которое приписывают ему эмиграционные историки русской мысли, кажется преувеличенным» (Walicki A. Rosyjska filozofia i myśl społeczna od oświecenia do marksizmu. Warszawa, 1973. S. 560). В изданном в 2005 г., расширенном варианте книги Валицкий написал о Ф. больше, но в целом повторил свое мнение, что это «фантастическая утопия» (Walicki A. Zarys myśli rosyjskiej od oświecenia do renesansu religijno-filozoficznego. Kraków, 2005. S. 550).
Еще короче, чем Валицкий, но в положительном духе написал о Ф. в 1978 г. крупнейший польский специалист по православной теологии Вацлав Гриневич. Он утверждал в своей статье, что Ф. понимал воскресение Христа как «начало эсхатологической перемены мира» (Hryniewicz W. Misterium zmartwychwstania Chrystusa w myśli prawosławnej // Roczniki Teologiczno-Kanoniczne. 1978. Т. XXV. № 1. S. 130), требующей соучастия человека. Гриневич положительно отнесся к концепции условности апокалиптических пророчеств, но упрекнул Ф. в поверхностном понимании тайны распятия. Интерпретацию акта воскресения, данную Ф., Гриневич оценил как «одну из самых оригинальных, какие в течении веков создала православная мысль» (Op. cit. S. 131).
Автором первого более глубокого и обширного текста о Ф. на польском языке стал филолог-русист, проф. Ягеллонского ун-та, Рышард Лужны. В напечатанной в 1982 г. статье «Философская мысль Николая Федорова в кругу русских писателей XIX и XX веков» он с пониманием описал основы проекта «общего дела». Лужны утверждал, что Ф. «очень интересен и безусловно заслуживает, чтобы открыть его заново» (Łużny R. Myśl filozoficzna Mikołaja Fiodorowa w kręgu pisarzy rosyjskich XIX i XX wieku // Przegląd Humanistyczny. 1982. № 1–2. S. 101), а его философия «и в своем генезисе, и в фундаментальных предпосылках, остается истинно русской» (Op. cit. S. 101) и одновременно «полностью христианской, православной» (Op. cit. S. 102). Лужны впервые в Польше коснулся темы влияния Ф. на русскую литературу и культуру, приводя в качестве примеров творчество Ф.М. Достоевского, В.С. Соловьева, Л.Н. Толстого, К.Э. Циолковского, В.Я. Брюсова, А.М. Горького, В.В. Маяковского, В.В. Хлебникова, Н.А. Заболоцкого. В конце статьи Лужны обратился к коллегам философам и филологам с призывом более подробно изучить Ф.
Однако отклик поступил нескоро. Вначале польские ученые занимались более известными фигурами рус. мысли XIX–XX вв.: В.С. Соловьевым, Н.А. Бердяевым, Л. Шестовым и др. Препятствием была также политическая система в стране и недоступность источников. Все могло бы повернуться по-другому, если бы был напечатан польский перевод сочинений Ф. Он был сделан уже около 1984 г. Лужны выбрал обширные фрагменты «Философии общего дела», которые перевел Цезарь Водзинский, тогда студент Варшавского университета, а в будущем — один из самых выдающихся польских философов. К сожалению, перевод тогда не был издан. После изменения политической обстановки в Польше в 1989 г. исчезли все идеологические препятствия, но до начала более масштабного и всестороннего изучения идей Ф. пришлось ждать до 2005 г.
Изучение философии Федорова
Пик интереса к проекту Ф. — период 2005–2013 гг. В это время его мысль обсуждалась в множестве книг и статей польских специалистов по русской философии и литературе. Сначала представим достижения философов.
Первым более обширным описанием философии Ф. стала книга-эссе его переводчика Ц. Водзинского: «Транс, Достоевский, Россия, или о философствовании топором». Автор смотрит в ней на русскую культуру через призму церковного раскола, понимаемого как событие, деконструирующее аксиологическую «разницу между добром и злом» (Wodziński C. Trans, Dostojewski, Rosja. Czyli o filozofowaniu siekierą. Gdańsk, 2005. S. 56). Ответом на мир, в котором исчезли эти координаты, стало для него творчество Достоевского и Ф. Их идеи являются попыткой восстановления аксиологического порядка путем «активной эсхатологии» (Op. cit. S. 76): «хаотичной» в случае Достоевского и «инженерной» у Ф., между которыми существует «тайное родство» (Op. cit. S. 104). Водзинский представил основы проекта Ф., показывая, что упомянутая инженерно-техническая составляющая не исчерпывает его, оставаясь «тесно соединенной с нравственным порядком» (Op. cit. S. 90) и обладая «явно антиапокалиптическим характером» (Op. cit. S. 94). Книга была написана литературным языком и попала в финал в категории «эссе» одной из самых престижных премий Польши — «Литературной премии Гдыни».
Славомир Мазурек, ученый из Польской академии наук, в своих двух книгах посвятил много места Ф. Он высоко оценил автора «Философии общего дела», утверждая, что «не познав личности и трудов Федорова, сложно вообще понять русскую культуру» (Mazurek S. Rosyjski renesans religijno-filozoficzny. Próba syntezy. Warszawa, 2008. S. 45). Исследователь интерпретировал Ф. прежде всего как философа радикальной, «максималистской» (Mazurek 2008, с. 48) нравственности, считая, что именно она является ключевым элементом его проекта. В изданной в 2006 г. книге «Утопия и благодать» Мазурек рассмотрел проект Ф. как пример «революции» в обл. морали, к-рая должна привести к преображению всего миропорядка, победы над смертью и воскрешения умерших. Заметил при этом, что «моральная революция» в отличие от «революционной морали» (Mazurek S. Utopia i łaska. Idea rewolucji moralnej w rosyjskiej filozofii religijnej. Warszawa, 2006. S. 56), является в его проекте не только средством, но и самоцелью. Финальный результат проекта должен стать полным торжеством нравственности, являющейся одновременно источником всего процесса.
В 2007 г. Януш Добешевский, проф. Варшавского университета, выпустил очередной том «Альманаха русской мысли», посвященный Ф. и Шестову. В нем помещены статьи, подробно анализирующие отношение Ф. к И. Канту и Ф. Ницше, и переведены на польский язык его сочинения на эту тему. Исследователи подчеркивали прежде всего идейное расхождение мысли Ф. и вышеупомянутых западных философов.
В 2008 г. вышла в свет книга Адама Савицкого, ныне профессора Педагогического университета в Кракове, посвященная теме страдания и смерти в русской религиозной философии. В обширном разделе Савицкий подробно и в экзистенциалистском ключе анализировал проект Ф. Он называл его «необыкновенным» (Sawicki A. Poprzez bunt i pokorę. Zagadnienie cierpienia i śmierci w eschatologicznych koncepcjach myślicieli rosyjskich. Fiodorow — Bułgakow — Niesmiełow — Karsawin — Bierdiajew. Białystok, 2008. S. 65) в мировом масштабе и утверждает, что Ф. «совершенно иначе, чем это делалось раньше, посмотрел на проблему человеческой смертности» (Op. cit. S. 66). Савицкий детально описывает основы проекта «общего дела», а также приводил и комментировал мнения других русских философов на эту тему, пытаясь найти среди них наиболее близкие к истине. Автор не сторонился и критики Ф. Отчасти повторяя аргументы Г.В. Флоровского или С.Н. Булгакова, А. Савицкий замечал, что в сочинениях Ф. не хватает чувства метафизической тайны: отсутствует «мистерия духа» (Op. cit. S. 73), а смерть подвергается натурализации. То же самое касается проблемы зла и теодицеи, чего последствием остается идея «борьбы с природой <…> как причиной смерти, а не с грехом» (Op. cit. S. 74). Автор обращает внимание и на разницу между воскресением Христа, имеющим метафизический смысл, и воскрешением, которое является проблемой лишь нравственной и технической. Савицкий предполагает также, что преображение человека, котрое должно последовать за воскрешением, сводиться у Ф. во многом к «уровню телесности» (Op. cit. S. 99). Не хватает и развернутой концепции искупления грехов. Савицкий приходит к выводу, что Ф. «не создал метафизической системы» (Op. cit. S. 100), а его сочинения имеют нравственно-религиозный характер и являются прежде всего призывом к делу. Самой оригинальной частью проекта Ф. является, на взгляд автора, его отношение к времени и истории, где поход в будущее — это одновременно возвращение в прошлое, а также интерпретация условности апокалиптических пророчеств. Не менее ценно свойственное Ф. «неэгоистическое отношение к смерти» (Op. cit. S. 111) и актуальная до сих пор «идея всеобщего разоружения и перенаправления разрушительной энергии на мирные цели» (Op. cit. S. 127). Важны заключительные слова Савицкого, что Ф. «не воспринимал своего проекта как некой замкнутой системы» (Op. cit. S. 130) и он остается открытым для творческого развития.
В Интернете доступна представляющая необыкновенно высокий уровень магистерская работа Юлии Жилины-Худзик «Активистская эсхатология Николая Федорова как прагматическая импликация его антропологии», защищенная в Ягеллонском ун-те в 2008 г. Эта, к сожалению, неопубликованная работа остается по сегодняшний день одним из лучших польских текстов о Ф. Жилина-Худзик называет проект Ф. «мировозренческой системой» (Żylina-Chudzik J. Aktywistyczna eschatologia Mikołaja Fiodorowa jako pragmatyczna implikacja jego antropologii. S. 11) и открытым «набором гипотез» (Op. cit. S. 23), что эффективно защищает его перед обвинением в «утопизме» (Op. cit. S. 67). «Философия общего дела» это попытка превращения «христианского credo в проект» (Op. cit. S. 84), для которого «ведущим онтологическим и аксиологическим началом остается жизнь» (Op. cit. S. 19). Автор рассматривает концепцию Ф. прежде всего с антропологической точки зрения, воспринимая ее как «исключительно оригинальную» (Op. cit. S. 41). Подводя итоги, Жилина-Худзик оценивает проект Ф. сплошь положительно: «он тотален, но при этом очень солидно построен, а находящиеся в нем рассуждения — совершенно последовательны» (Op. cit. S. 86).
В более критичном духе писал о Ф. Гжегож Пшебинда, проф. Ягеллонского ун-та, пытаясь сравнить его проект c философией В.С. Соловьева. Пшебинда упрекал Ф. в недостаточном развитии идеи преображения воскрешенного тела, отсутствии теологии распятия и «аперсонализме» (Przebinda G. Wizje apokaliptyczne Nikołaja Fiodorowa i Władimira Sołowjowa // Pamięć serca. Liber amicorum. Tom jubileuszowy dedykowany Danucie Piwowarskiej. Под ред. W. Szczukin. Kraków, 2008. S. 158), считая это следствием преобладания в философии Ф. коллективистского духа. Согласно автору, мысль Ф. является «произвольной» интерпретацией Священного Писания, далекой от христианской ортодоксии(Przebinda G. Władimir Sołowjow i Nikołaj Fiodorow. Dwie koncepcje eschatologiczne // Przebinda G. Między Moskwą a Rzymem. Kraków, 2003. S. 124).
В 2013 г. вышла первая польская монография о Ф. авторства Михала Мильчарека из Ягеллонского ун-та. Книга является попыткой всестороннего представления философии «общего дела». Мильчарек сравнивает проект Ф. с симфонией: «гармоническим созвучием многих инструментов, подчиненных ведущей теме — идее “общего дела”» (Milczarek M. Z martwych was wskrzesimy. Filozofia Nikołaja Fiodorowa. Kraków, 2013. S. 12). Исходя из этой метафоры, автор решает аналитически разделить федоровский проект на составляющие элементы, чтобы показать их внутреннюю логику, гармонию и связь, а также обнаружить логический строй философии Ф. Автор утверждает, что основой мысли Ф. являются две логически связанные друг с другом оппозиции: «оппозиция жизни и смерти, а также оппозиция добра и зла» (Op. cit. S. 53). Их открытие становится ключевым моментом антропогенеза. Человек рождается как существо, не принимающее смерти, что одновременно открывает в самом ядре человеческой экзистенции сферу этики. Все это приводит его к борьбе со смертью и идее воскрешения. Человек с самого начала своего существования есть «воскреситель», а его главной чертой является «иммортологическая активность» (Op. cit. S. 79). Сердцевиной философии Ф. является супраморалистическая этика, цель которой — победа над присутствующим в бытии злом и воплощение абсолютного добра. Путь к нему ведет через фигуру Другого — несогласие на его смерть и желание воскрешения. Мильчарек замечает, что это роднит Ф. с персонализмом, и сравнивает его мысль с теорией Э. Левинаса, находя в обоих учениях много сходств. Далее он показывает, как вокруг этого ядра Ф. выстраивает другие пласты своего проекта: религиозный, научный, историософский и политический. Логическим дополнением философии Ф. является идея многогранного и всеобщего преображения всего бытия. В итоге Мильчарек приходит к выводу, что проект Ф. является «очень последовательным и логическим» (Op. cit. S. 167), а ее создатель «сумел подчинить все, о чем он пишет, руководящей идее, озарить все ее светом» (Op. cit. S. 167).
Из новейших работ следует указать на вышедшую в 2018 г. книгу Игнацего Ситниского «Метафилософия космизма и трансгуманизма». В разделе, посвященном Ф., автор рассматривает его как родоначальника космизма и обсуждает его проект в контексте западной мысли, подчеркивая свойственный ему «эсхатологический императив» (Sitnicki I. Metafilozofia kosmizmu i transhumanizmu. Warszawa, 2018. S. 30) и связь с наукой.
Изучение отражения проекта Федорова в русской литературе
Отдельно изучалось польскими учеными влияние идеи Ф. на русскую литературу. Первым текстом на эту тему стала упомянутая уже статья Лужного. Большинство работ было посвящено проблеме отражения мысли Ф. в творчестве А. Платонова. Впервые обратили на это внимание авторы первой польской книги о Платонове, изданной в 1983 г., Виктория и Рене Сливовские — профессора, связанные с Польской академией наук и Варшавским университетом. По их мнению, Платонову удалось «переработать самым оригинальным и неповторимым образом важнейшие темы Федорова» (Śliwowscy W., R. Andrzej Płatonow. Warszawa, 1983. S. 46).
Подробный анализ присутствия проекта Ф. в творчестве Платонова была сделан в двух монографиях польской исследовательницы из Университета им. А. Мицкевича в Познани Анны Худзиньской-Паркосадзе. Обе монографии были написаны на русском языке. В первой был проведен детальный разбор элементов философии Ф. в «онтологической поэтике» романа «Чевенгур» (Худзиньска-Паркосадзе А. Потаенный диалог. («Проекты» Н.Ф. Федорова в онтологической поэтике романа Андрея Платонова «Чевенгур»). Тбилиси 2007), а во второй — в «Счастливой Москве» (Худзиньска-Паркосадзе А. Потаенный диалог. («Проекты» Н.Ф. Федорова в онтологической поэтике романа Андрея Платонова «Чевенгур»). Тбилиси 2007). А. Худзиньска-Паркосадзе приходит к выводу, что влияние Ф. на Платонова «и глубоко, и несомненно» (Худзиньска-Паркосадзе А. Потаенный диалог. С. 237) — мы можем его наблюдать на уровне идей, понятий и терминологии. Автор замечает при этом, что проза Платонова не была простым повторением главных идей философии «общего дела». Исторический опыт привел его к онтологическому (и отчасти критическому) переосмыслению проекта Ф.
В контексте федоровского проекта интерпретировали русскую литературу и другие филологи. Так, русист из Ягеллонского ун-та, Януш Свежый писал о «преломлении идей» Ф. у Ю. Трифонова (Świeży 2013), а писательница Рената Лис использовала проект московского библиотекаря в качестве «скрытого негатива», обнаруживающего смысл книги М. Степановой «Памяти памяти» (Lis R. Powszechna Deklaracja Praw Umarłych // Książki. Magazyn do Czytania. Luty 2020. № 1(40)).
Итогом польских исследований, посвященных теме влияния идей Ф. на русскую литературу, стала монография филолога из г. Новый Сонч, Моники Мадэй-Цетнаровской «Мысль Николая Федорова в литературе девятнадцатого и двадцатого века». Автор сосредоточивается прежде всего на творческом диалоге с проектом «общего дела» Достоевского, Толстого и Платонова. Согласно Мадэй-Цетнаровской, Достоевский был во многом близок Ф., а в «Братьях Карамазовых» нашел отражение ряд федоровских идей. Однако настоящая встреча этих творцов так и не состоялась, а идею воскресения/воскрешения они понимали несколько иначе. Диалог Ф. и Толстого привел скорее к идейному расхождению: «русское паломничество в поиске истины в случае этих двух лиц выглядело по-другому» (Madej-Cetnarowska M. Myśl Nikołaja Fiodorowa w literaturze dziewiętnastego i dwudziestego wieku. Nowy Sącz 2013. S. 104). Самым глубоким выражением проекта Ф. в литературе стала рассматривавшаяся уже в этом контексте проза Платонова. Мадэй-Цетнаровска утверждает, что отражение мысли Ф. можно обнаружить почти во всех произведениях писателя: «Даже поверхностное знакомство с философией “общего дела” позволяет с полной ответственностью сказать, что все творчество автора романа “Чевенгур” является литературной “переработкой” тем, присутствующих в проекте “московского Сократа”» (Op. cit. S. 107). Кроме вышеуказанных писателей, Мадэй-Цетнаровска анализирует творчество В.Я. Брюсова, А.М. Горького, В.В. Маяковского, В.В. Хлебникова, Н.А. Заболоцкого, Н.А. Клюева, поэтов Пролеткульта и «Кузницы», Б.Л. Пастернака, М.М. Пришвина, С. Соколова, В. Марача, а также К.Э. Циолковского. Автор показывает, что идея «общего дела» вдохновляла, с одной стороны, писателей, признававших свою связь с христианством, будучи для них «примером развитого до пределов христоцентризма», а с другой — атеистов, оставаясь в их глазах «антиципацией идеала коммунистического всечеловека» (Op. cit. S. 226). Труд Мадэй-Цетнаровской написан живым языком, доказывающим, что идеал «ЧЕЛОВЕКА-ВОСКРЕСИТЕЛЯ» (Op. cit. S. 24) и свойственна ему «верность бессмертию и верность своим отцам» (Op. cit. S. 227) остаются небезразличны также для ее автора.
Переводы сочинений Федорова на польский язык
До 2012 г. на польском языке были опубликованы только небольшие фрагменты сочинений Ф. В 2012 г. М. Мильчарек завершил переводческую работу Ц. Водзинского, начатую в середине 1880-х гг. Корпус переводов был внимательно просмотрен, проведено его научное редактирование и переведены дополнительные тексты. В итоге был опубликован объемный (53 печатных листа, более 2 млн. знаков) перевод «Философии общего дела». В нем помещен полный текст «Вопроса о братстве…», «Супраморализма», избранные статьи религиозного и философского содержания, статьи и заметки об истории, искусстве и регуляции природы, а также небольшое количество писем Ф. Книга снабжена многочисленными примечаниями и обширным введением М. Мильчарека.
Присутствие Федорова в польской литературе
Имя Ф. несколько раз появлялось и в современной польской лит-ре. Первым упомянул его величайший польский поэт XX в., лауреат Нобелевской премии по литературе Чеслав Милош в написанном в 1985 г. стихотворении «За Уралом (1913)» (напечатано в 1987 г. в томе «Хроники»). Стихотворение посвящено путешествию двухлетнего Милоша с матерью в Красноярск, где в это время его отец работал инженером. Они ехали туда на поезде, а их случайным спутником оказался ученик Ф. Н.П. Петерсон. Милош, конечно, не мог запомнить этой поездки, но, видимо, мать потом рассказала ему о ней. В стихотворении Милош воспроизводит слова Петерсона:
«Человеческий род уже скоро самого себя сотворит,
Так как начал себя с похищения огня,
И цель свою ясно увидит, на меру величия:
Победить смерть и стать богами.
Исполнится обещанное, умершие встанут.
Воскресим наших отцов, тысячи тысяч поколений,
Заселим Марс, Венеру и другие планеты.
Не будет знать песни траурной человек счастлив и добр» (Miłosz Cz. Kroniki. Paryż, 1987. S. 50).
В кратком комментарии к стихотворению Милош уточняет, что настоящим автором провозглашенных идей был Ф.
Идеей Ф. воспользовался также Яцек Дукай — один из ведущих польских авторов жанра science fiction. В фантастическом романе «Лед», изданном в 2007 г., он создал альтернативную историю. Впоследствии падения Тунгусского метеорита на территорию Сибири в 1908 г. большая часть Азии и Европы оказалась покрыта льдом, а история развернулась по-другому: не состоялись Первая мировая война и Октябрьская революция, а Польша до сих пор остается частью Российской империи. В ходе повествования главный герой едет в Сибирь и встречает в Иркутске организацию «Братство Борьбы с Апокалипсисом» (автор называет их также «федоровцами»), стремящуюся к возрождению земли и ссылающуюся непосредственно на проект Ф. Дукай устами своего героя, читающего издаваемый Братством журнал «Воскрешение», приводит главные идеи Ф. и цитирует его писания: «Одни лишь федоровцы — это “активные христиане”. Они не ожидают безвольно воскрешения тел — они трудятся, чтобы это воскрешение наступило. Сражаясь против Апокалипсиса, они исполняют Божий замысел Истории. Как можно полнее, они берут пример с Христа: будут воскрешать, как воскрешал Он» (Dukaj J. Lód. Kraków 2007). В сочинении Дукая лед позволил сохранить тела замороженных людей, и встает вопрос об их воскрешении. В этом деле, как у Ф., религия должна соединить свои усилия с наукой. Всеобщее воскрешение в романе «Лед» так и не наступает, но Россия и Сибирь становятся там некой антропологической «лабораторией возможного», где изучаются границы человеческого бытия и вопросы жизни и смерти.
К философии Ф. обратился также выдающийся польский прозаик, лауреат многих литературных премий, Анджей Стасюк. Интерес к Ф. появился у него через знакомство с творчеством Платонова, которое Стасюк ценит очень высоко. Изданный в 2016 г. роман «На ослике» содержит самое развернутое и одновременно творчески переработанное отражение проекта Ф. в польской литературе. Это роман-путешествие, повествующий о поездке на машине из Польши в Казахстан. В середине повествования главный герой останавливается в селе Первомайское на востоке Саратовской области, и начинается длинный фрагмент, в котором описание путешествия сменяется погружением в воображение. Рассказчик представляет себе, что он обрывает связь с прошлым и начинает жизнь заново. Он бродит вдоль трассы, а вечером стучится в дома и напрашивается на ночлег. Его пускает к себе Алексей, оказавшийся поклонником идей Ф., мечтающим о воскрешении всего рода человеческого: «Сначала победим голод, а затем придет время победы над смертью. Раскопаем могилы вплоть до палеолита и найдем последнюю кость» (Stasiuk A. Osiołkiem. Wołowiec, 2016. S. 90–91). Алексей проповедует всеобщее спасение, что повлечет за собой необходимость воскрешения абсолютно всех — даже злодеев и Гитлера. Ночью оба героя идут в степь и поют «Интернационал», звуки которого становятся причиной спонтанного воскрешения. Песок начинает двигаться и из-под него выходят мертвецы. Оказывается, что это поляки — ссыльные или лагерники. Разговор идет об их повторном захоронении в Польше, а в перспективе будущего — о воскрешении. Эта идея связана, как у Ф., с покорением вселенной: «Бесконечность, брат. Весь космос населен людьми. Где-то в галактике вторая Польша, вторая Россия. <…> Все это можно сделать. Вместе» (Op. cit. S. 108). Наконец, они представляют себе, как вместе стартуют с Байконура на космическом корабле и летят в космос в поиске «обетованной планеты» с экипажем полувоскрешенных королей и ироническим списком разных известных персонажей из польской истории.
Итоги
Результатом исследований философии Ф. в Польше является несколько научных монографий, десятки статей и обширный перевод его соч. Интерес к его идее проявило также несколько влиятельных польских писателей. К настоящему времени польскими авторами опубликовано около 70 текстов, посвященных Ф. или упоминающих его идеи. Все это доказывает, что за последние 40 лет и благодаря труду множества людей философия общего дела стала неплохо изученной. Имя Ф. известно сегодня в Польше не только узкому кругу специалистов по русской философии или литературе, но и более широкой публике.
Нужно добавить, что в деле изучения наследия Ф. польские ученые часто сотрудничали с российскими коллегами. Они многократно участвовали в организованных С.Г. Семеновой и А.Г. Гачевой Международных научных чтениях памяти Н.Ф. Федорова, а их тексты печатались в российских изданиях. В настоящее время сотрудничество польских и российских ученых в плане разработки наследия Ф. продолжается.
Лит.:
I. Избранные работы на польском языке
Dobieszewski J. Nikołaj Fiodorow — ekscesy zmartwychwstania // Wokół Szestowa i Fiodorowa. Almanach myśli rosyjskiej. Под ред. J. Dobieszewski. Warszawa 2007.
Dukaj J. Lód. Kraków 2007. [Рус. пер.: Дукай Я. Лед. Пер. В. Марченко. 2017. Цифровое издание: https://prostolib.com/books/215114. Дата обращения: 27.12.2020].
Hryniewicz W. Misterium zmartwychwstania Chrystusa w myśli prawosławnej // Roczniki Teologiczno-Kanoniczne. 1978. Т. XXV. № 1.
Jędrysko C. Filozofowie tylko interpretowali świat, idzie jednak o to, aby go przemienić. Filozoficzny projekt Mikołaja Fiodorowa i Mikołaja Bierdiajewa // Kultura i Wartości. 2013. № 3(7).
Jurczyga M. Kant jest z miasta. “Filozofia wspólnego czynu” Nikołaja Fiodorowa wobec kantyzmu // Wokół Szestowa i Fiodorowa. Almanach myśli rosyjskiej. Под ред. J. Dobieszewski. Warszawa 2007.
Lis R. Powszechna Deklaracja Praw Umarłych // Książki. Magazyn do Czytania. Luty 2020. № 1(40).
Łużny R. Myśl filozoficzna Mikołaja Fiodorowa w kręgu pisarzy rosyjskich XIX i XX wieku // Przegląd Humanistyczny. 1982. № 1–2.
Madej-Cetnarowska M. Echo idei “wspólnego czynu” Nikołaja Fiodorowa w powieści “Bracia Karamazow” Fiodora Dostojewskiego. Historia niespełnionych nadziei // Slavia Orientalis. 2003. № 4.
Madej-Cetnarowska M. Postmodernistyczna hipostaza Nikołaja Fiodorowа // Postmodernizm rosyjski i jego antycypacje / Под ред. A. Gildner, M. Ochniak, H. Waszkielewicz. Kraków, 2007.
Madej-Cetnarowska M. Myśl Nikołaja Fiodorowa w literaturze dziewiętnastego i dwudziestego wieku. Nowy Sącz, 2013.
Mazurek S. Utopia i łaska. Idea rewolucji moralnej w rosyjskiej filozofii religijnej. Warszawa, 2006.
Mazurek S. Rosyjski renesans religijno-filozoficzny. Próba syntezy. Warszawa 2008.
Milczarek M. Przypadek sobowtóra. Fiodorow i Sokrates // Źródła humanistyki europejskiej. Т. V. Под ред. K. Korus. Kraków, 2012.
Milczarek M. Wstęp // Fiodorow N. Filozofia wspólnego czynu / Пер. C. Wodziński, M. Milczarek. Kęty 2012.
Milczarek M. Z martwych was wskrzesimy. Filozofia Nikołaja Fiodorowa. Kraków 2013.
Miłosz Cz. Kroniki. Paryż 1987.
Pietrzycka-Bohosiewicz K. “Opętani ideą”. Motywy filozofii “wspólnego czynu” Mikołaja Fiodorowa w prozie Andrzeja Płatonowa // Roczniki Humanistyczne. Т. XXXV. № 7. Lublin 1987.
Przebinda G. Władimir Sołowjow i Nikołaj Fiodorow. Dwie koncepcje eschatologiczne // Przebinda G. Między Moskwą a Rzymem. Kraków 2003.
Przebinda G. Wizje apokaliptyczne Nikołaja Fiodorowa i Władimira Sołowjowa // Pamięć serca. Liber amicorum. Tom jubileuszowy dedykowany Danucie Piwowarskiej. Под ред. W. Szczukin. Kraków 2008.
Sawicki A. Eschatocentryzm. Wskrzeszenie zmarłych przodków według Mikołaja Fiodorowa – naukowa fantastyka czy imperatyw wiary? // Idea – studia nad strukturą i rozwojem pojęć filozoficznych. Т. XVII. Białystok 2005.
Sawicki A. Wskrzeszenie zmarłych przodków czy wieczny powrót? Nikołaj Fiodorow jako krytyk poglądów Fryderyka Nietzschego // Wokół Szestowa i Fiodorowa. Almanach myśli rosyjskiej. Под ред. J. Dobieszewski. Warszawa 2007.
Sawicki A. Poprzez bunt i pokorę. Zagadnienie cierpienia i śmierci w eschatologicznych koncepcjach myślicieli rosyjskich. Fiodorow — Bułgakow — Niesmiełow — Karsawin — Bierdiajew. Białystok, 2008.
Sitnicki I. Metafilozofia kosmizmu i transhumanizmu. Warszawa, 2018.
Stasiuk A. Osiołkiem. Wołowiec, 2016.
Śliwowscy W., R. Andrzej Płatonow. Warszawa, 1983.
Świeży J. «Разрывание могил». Преломление идей Николая Федорова в повести Юрия Трифонова «Другая жизнь» // Przegląd Rusycystyczny. 2013. № 1.
Walicki A. Rosyjska filozofia i myśl społeczna od oświecenia do marksizmu. Warszawa, 1973.
Walicki A. Zarys myśli rosyjskiej od oświecenia do renesansu religijno-filozoficznego. Kraków, 2005.
Wodziński C. Trans, Dostojewski, Rosja. Czyli o filozofowaniu siekierą. Gdańsk, 2005.
Ziółkowski M. Próba przezwyciężenia śmierci człowieka. Wokół myśli Nikołaja Fiodorowa i transhumanizmu // Fides et Ratio. 2018. № 4(36).
Żylina-Chudzik J. Aktywistyczna eschatologia Mikołaja Fiodorowa jako pragmatyczna implikacja jego antropologii. Электронный ресурс: http://www.filozofiarosyjska.uz.zgora.pl/images/magisterki.licencjaty/Aktywistyczna_eschatologia_M.pdf. Дата обращения: 27.12.2020.
II. Избранные работы польских ученых на рус. языке
Мадэй-Цетнаровска М. Путешествуя в сторону бессмертия. Философия общего дела Николая Федорова в русской современной мысли и литературе // Słowo – myśl – literatura. Neophilologica Sandeciensia. № 6. Под ред. M. Madej-Cetnarowska, K. Nycz, B. Kukiełka-Król. Nowy Sącz 2012.
Мадэй-Цетнаровска М. Трансчеловек Юрия Никитина и Сын Человеческий Николая Федорова на пути к бессмертию // Московский Сократ. Николай Федорович Федоров. Сб. науч. ст. / Под ред. А.Г. Гачевой. М., 2018.
Мильчарек М. «Смерть! Где твое жало?» Н. Федоров и В. Розанов о смерти // Вече. 2014. № 26.
Мильчарек М. Автостопом в страну умерших. Путешествие как путь к общему делу // Московский Сократ. Николай Федорович Федоров. Сб. науч. ст. / Под ред. А.Г. Гачевой. М., 2018.
Савицкий А. Пророчество в творчестве и жизни Николая Федорова // Философ космической эры: Сб. памяти Н.Ф. Федорова / Под ред. А.Г. Гачевой. Сасово, 2011.
Савицкий А. Николай Федоров как образец человека, философа, христианина // Московский Сократ. Николай Федорович Федоров. Сб. науч. ст. Под ред. А.Г. Гачевой. М., 2018.
Худзиньска-Паркосадзе А. Потаенный диалог. («Проекты» Н.Ф. Федорова в онтологической поэтике романа Андрея Платонова «Чевенгур»). Тбилиси 2007.
Худзиньска-Паркосадзе А. «Проекты» Н.Ф. Федорова в онтологической поэтике романа «Счастливая Москва» Андрея Платонва. Poznań 2007.
III. Избранные пер. Ф. на польский язык
Fiodorow N. Filozofia wspólnego czynu. Пер. C. Wodziński, M. Milczarek. Kęty 2012.
